Драбблы моего авторства.

[WunderFunderVogel]

Драбблы по ТБ, написанные мной во время Весеннего драбблтона для TB-fanfiction&fanart.
Разумеется, я в некоем роде горда собой, потому что одно дело писать что-то, когда тебе приспичило, и совсем другое - когда надо.

Ay, к тебе отдельное обращение)) Ты просила почитать нечто мое. Это, конечно, не то, что ты просила, но может быть тебе будет интересно. А то, что я тебе обещала, оно... Короче, надо еще обмозговать, я никак не доберусь, извини)

Итак. Названий нет, потому что я не умею их придумывать. Суть игры состояла в том, чтобы с последней фразы фанфика предыдущего участника начать свой собственный фанфик.
А вообще мне самой даже стыдно это читать, потому что мне думается, что это жуть и глупость страшная...

Автор: везде FunderVogel
Жанр: все драбблы
Дисклеймер: и так понятно, что все принадлежит тем, кому принадлежит, а я вовсе ни при чем.

Текст первый.
Персонажи: Бальтазар, Мельхиор и Каспар фон Нойманны, а так же авторские.

Только бы Катерина не узнала!..

Только бы Катерина не узнала!..
Темноволосый мальчик в новеньком матросском костюмчике сидел под кустом огромных белых пионов, сосредоточенно ковыряя землю лопаткой.
Только бы няня Катерина не увидела, а то будет очень-очень сердиться!
Няня Катерина была женщиной строгой и не разрешала сладкого, если дети плохо ели в обед и ужин. Мальчик же любил конфеты больше всего в жизни, поэтому решил потихоньку закопать коробочку с мармеладом в тайном месте на садовой клумбе, чтобы никто уже не смог отобрать любимое лакомство. Но няня, как это часто бывает, застала преступника на месте злодеяния. Малыш успел только испуганно пискнуть, как его мигом вытащили из цветов и начали распекать на чем свет стоит. Крики в саду привлекли внимание еще двух мальчиков - чуть постарше.
- Негодный мальчишка! – бушевала няня, - Испортил клумбу! Да еще и мармелад утащил, как не стыдно?! Каспар, ну как же ты станешь настоящим аристократом, если будешь так себя вести?!
Но Каспар в ответ лишь жалобно хныкал и тер глаза.
- Да, ладно вам, фрау Кетхен, он же совсем маленький! – твердил в защиту младшего братика старший, Бальтазар. - Совсем… Это… Слово такое… - он забавно сдвинул брови в раздумье.
- Несмышленый! – подсказал Мельхиор, средний из братьев, который сочувственно гладил по голове рыдающего малыша.
- Да! Он еще глупый и ничего не понимает! – а уж Бальтазар в свои восемь был совершенно уверен, что знает все на свете.
- Ах вот как, ты, значит, самый здесь умный? А ну, балбес, марш заниматься! Смотри, расскажу твоей маме, что ты еще ни одной ноты не выучил! – и фрау Катерина грозно замахнулась на него полотенцем, но мальчик с хохотом увернулся и побежал к дому. Няня, не переставая на ходу ворчать, поспешила за ним следом.
А маленький Каспар, весь красный, с распухшим носом, так и сидел на клумбе. Плакать он уже не мог, но упрямо продолжал сопеть и шмыгать носом. Вид у него был донельзя обиженный.
- Ну, не расстраивайся так! Всего-то нужно пообедать, а потом будут тебе конфеты! – утешал Мельхиор братика.
- Не хочу обедать! – и малыш так сильно замотал головой, что его матросская шапочка упала наземь. – Она меня не любит! Она злая!..
- Кетхен совсем не злая, она добрая! Она просто хочет, чтобы мы делали все правильно. Если мы не будем есть, то никогда не вырастем…
Глаза Каспара расширились.
- Совсем-совсем не будем расти?.. – испуганно пролепетал он.
- Совсем, - авторитетно заявил Мельхиор, поправляя очки.
- Вообще-то, конфеты – тоже еда, - раздался вдруг знакомый голос, и оба мальчика чуть не подпрыгнули от удивления. Откуда ни возьмись, пред ними снова появился Бальтазар.
- Дороги в туалет бывают о-о-очень длинными, - он подмигнул, задорно улыбаясь, - вот, держи… Только тихо!
И высыпал в подставленные ладошки Каспара пригоршню маленьких разноцветных карамелек.
- М-м-можно?.. – только и смог вымолвить Каспар.
- Я разрешаю, - царственно махнул ему старший мальчик.
- Только не все сразу, а то подавишься и умрешь! И точно перестанешь расти! – тотчас же встрял Мельхиор.
И все трое весело рассмеялись.

Как же это было давно…

Текст второй.
Персонажи: Александр XVIII, упоминается Катерина Сфорца.

Она имеет на это все основания.

Она имеет на это все основания. Она и все остальные, все вокруг – у них имеется достаточно оснований, чтобы называть тебя глупцом. Нет, не так… Ты не глупец, не дурак… Того, что в тебе есть, слишком мало даже для того, чтобы называться глупым. Ты – что-то пустое, которое ни к чему не приложишь и не приладишь. Что-то такое ничтожное… И вдруг ты заставил воздвигнувшуюся гору снова стать пылью – одним неосторожным словом.
Юноша, который все никак не может стать мужчиной, потому что жизнь гонит его совсем не туда, куда бы ему хотелось, сидел у окна за огромным столом с грозными кипами важных бумаг. Стол был украшен золотой и эмалевой инкрустацией, окно, полное прозрачного весеннего неба, выгибалось аркой до самого потолка. В огромном кресле сидел он, такой маленький, такой бессильный, в окружении бесценных, древних и совсем новых вещей, как и пристало сану, но вовсе не ему самому. И белая тиара… В насмешку! Ему хотелось исчезнуть – прямо сейчас, - раствориться, как невесомое облачко в голубизне за окном. И он плакал, очень горько, как только можно плакать в семнадцать лет, когда жизнь вдруг кончается. И слезы катились по бледным щекам, усыпанным глупыми веснушками, катились и падали на стол, на бумаги, на письма, размывали чернила, а юноша не замечал этого.
Она, конечно, имеет все основания на то, чтобы возненавидеть тебя… О, нет, впрочем, ненависти ты недостоин. Она теперь презирает тебя… Все презирают. Тебя. И кто, как не ты, знает, что только этого ты и заслуживаешь. И если она и любила тебя когда-нибудь, - добрая, милая Катерина, - то сегодня и она узнала, каким чудовищем может стать ничто. Посредственность, жалкое, трусливое сердце!..
Всего-то надо было, что сказать «нет». Ему кивали и подсказывали, но он – конечно! – перепутал и ляпнул «да». Лицо посла потемнело, и стало ясно, что переговоры не продолжатся. Возможно, никогда. Из-за коротенького слова безмозглого – да! – пустоголового мальчишки все полетит в тартарары, развеется прахом по ветру. Впустую были все эти игры по правилам и без них, тысячи лживых слов, бессонные ночи и немые страдания… Ее страдания, ее война, камень, который она несет на своих плечах – в гору. Я об этом почти ничего не знаю, но вижу… Я чувствую эту тень, затаенную в глубине ее глаз, печать безысходности, неподвластную улыбке. И вот, она плакала передо мной. Она, которая для меня как ангел, спустившийся с небес, чтобы судить, осуждать, миловать и вести людей к Свету. Я могу только восхищаться ею, потому что не в силах помочь… А сегодня… Я причинил ей боль. Она не роптала, но я видел ее слезы – впервые - и был виноват в этом. Только я, только одно мое маленькое слово.
Но за окном громко, почти с надрывом щебечут птахи. Потому что пришла весна, потому что скоро все зацветет, потому что в воздухе разлито пьянящее благоухание, которое кружит голову, дурманит, влечет… Куда-то далеко, в безбрежную даль, которой нет на свете, но в то же время - вот она, стоит только преодолеть, сломать эту ровную черту горизонта. И полететь, расправив крылья, забыв о том, что есть что-то еще, кроме вешнего ветра и чувства свободы, - туда, далеко-далеко…
Пустышка на троне, куколка, которую нужно дергать за ниточки. Никто бы не выбрал такое, но никому не дано выбирать. Есть много путей, но твой - один, ты не можешь свернуть, хотя нет у тебя мужества, чтобы идти дальше. Но путь этот твой, и только тебе по силам одолеть его, даже если ты и не знаешь об этом. И ты пойдешь…
Я пойду. Нет у меня выбора, но я могу выбирать. И я выберу.

Текст третий.
Персонажи: Мельхиор и Каспар фон Нойманны, упоминается Бальтазар и Зигелинда.

Она звонко рассмеялась в ответ

Она звонко рассмеялась в ответ на свист и задорные крики юношей. Они махали ей, звали с собой, один даже кинул букетик – и откуда только взял?..
Тюльпаны. Почти не пахнут. Не так нежны как другие, слишком просты… Свежие и яркие. Высоко в черном небе переливаются огоньки звезд. Не все ли равно, куда идти? Они, наверное, студенты, так молоды, полны ожиданий, полны иллюзий. Они только расцветают, как эти тюльпаны, как эта ночь.
Да, целая ночь была у нее впереди, как будто целый мир, сулящий взлеты и падения, радостный и печальный. Напоенный надеждами и красивыми миражами. Мгновение жизни, длящееся сейчас вечно.
Жаль, что всякая вечность кончается.
Она вернулась домой на рассвете. Знакомые комнаты встретили ее тенями и угрюмым молчанием.
На кухне было пусто, тихо и слишком чисто. Уныло тикали большие настенные часы, отмеряя время, бегущее вперед, но казалось, что стрелка застывает напротив каждой цифры гораздо дольше, чем положено. Она пожала плечами. Каждый ведь имеет право на свои странности: и время, и часы… И она сама. Хотя другие думают иначе.
Она заглянула в холодильник скорее от скуки, нежели от голода, впрочем, не ожидая увидеть там ничего интересного. Однако ее ждал сюрприз: маленький нарядный тортик, облитый шоколадом, посыпанный орехами, цукатами, увенчанный одинокой фиолетовой свечкой. Она как-то криво усмехнулась, но подарком все же не побрезговала.
«Интересно, кто-нибудь помнит об этом, кроме Зиге? Впрочем, какая разница… Скучно…»
Заскрипели старые дубовые половицы, вспыхнул ярко-желтый свет. И он воскликнул, даже не поздоровавшись:
- На подоконнике! С ногами, не разувшись! Тебя в хлеву что ли воспитывали?!
- Отстань, зануда, - мрачно ответствовала она, воззрившись на брата поверх недоеденного тортика, - вам с Бальтазаром виднее, в хлеву или где.
- Вот именно! В порядочном доме! А ты!..
- А я не получился. А ты – жуткий, кошмарный зануда, так что гордиться тебе тоже нечем. – Она шумно вздохнула. – Хотя… Я лучше пойду, а то не ты, так кто-нибудь другой обязательно прицепится… А я сегодня не в настроении.
Брат вдруг скривился.
- От тебя пахнет кровью, - обличительно заявил он.
- Точно. И что дальше?
- Ничего… Ладно… Не важно.
- Я никого не убивала.
- Ладно.
- Правда!
- Да верю я… - и неожиданно добавил, - поздравляю.
Тут уже скривилась она.
- Мельхиор, ты, конечно, милый парень, но если у тебя когда-нибудь будет женщина и если ты будешь поздравлять ее таким образом, то после у тебя этой женщины не станет.
- Согласен, я безнадежен, - он улыбнулся. – Лови!
В воздухе что-то стремительно блеснуло, и она поймала. Звезда оказалась на ее ладони, камень, сияющий алым изнутри. Как капелька живой крови, как лепесток тюльпана. В ответ на ее несколько ошарашенный взгляд, он важно поправил очки.
- Да, видишь ли, мы, зануды, тоже кое-что соображаем иногда.
- Мельхиорчик, извини-извини-извини, ты душка!!!
Он фыркнул.
- Есть немного… С Днем рождения… кхм… брат. Можешь даже обнять меня в честь праздника, - он с притворной опаской огляделся по сторонам и добавил, - пока Бальтазар не видит!
Она не выдержала и захохотала.
- Тыыы люююбиишь меняяя! – довольно промурлыкала она, отсмеявшись.
Мельхиор завел глаза к потолку – то ли в нарочитой досаде, то ли в возмущении.
- Не уверен. Может быть… Разве что самую малость.

Каааанец XD